знаменитые женщины


Маргарита Лонг

В 1882 году девочка услышала в старинном городском театре игру французского пианиста Франциска Планте. Она произвела на Маргариту неизгладимое впечатление: «Помню, я задыхалась от восторга — и не только от беглости его пальцев, но и от его речи, блестящей, пылкой, остроумной он разговаривал с эстрады со слушателями, поясняя свою игру. Я была потрясена».

В том же году в Ниме была основана Академия искусств, в которую вошла и консерватория. Лонг стала очень скоро одной из лучших учениц этого учебного заведения. Обучала ее сестра, Клэр Лонг, которая была старше на восемь лет. Несмотря на молодость, сестра успела уже пройти основательную школу под руководством немецкого пианиста А. Мажера. «Отсюда идет, — пишет ученик Маргариты Лонг Пьер Барбизе, — сочетание изумительного legato, свойственного немецкому пианизму, с блеском французской школы - это сочетание явило в лице М. Лонг удивительный и поучительный пример в истории фортепьяно».

Маргарита была непоседлива, но сестра оказалась требовательным педагогом. В десятилетнем возрасте Лонг получила Почетную премию консерватории Нима. Несмотря на успех, решение о профессии музыканта для Маргариты в семье принято не было. На ее счастье, инспектировать Нимскую консерваторию приехал из Парижа Теодор Дюбуа. Для инспектора устроили показ лучших молодых музыкантов. Услышав Лонг, Дюбуа сказал «Она будет большой пианисткой». В тот же день он навестил родителей Маргариты для переговоров. А осенью девочку отправили в Париж, где она блестяще выдержала приемные экзамены в консерваторию.


Фаина Раневская

Родилась Раневская в Таганроге в преуспевающей еврейской семье. Актриса всегда гордилась и своим родным городом, и тем, что в нем жил сам Чехов, ее любимый писатель, и тем, что к числу ее знакомых принадлежал двоюродный брат Антона Павловича...

В 1915 году Фаина Фельдман (такую фамилию она носила с рождения) отправилась в Москву поступать в театральное училище, но на экзамене заикалась от волнения, и ее не приняли. В самую трудную минуту бездомную провинциалку приютила Екатерина Васильевна Гельцер. Знаменитая балерина вышла из Большого театра, где у колонн ее поджидали поклонники, и спросила:- «Кто тут самый замерзший?» Самой замерзшей оказалась Фаина...

Гельцер ввела ее в круг своих друзей, брала на спектакли во МХАТ, возила слушать цыган, познакомила с Цветаевой, Мандельштамом и Маяковским… Наконец, Фаине удалось устроиться в театр в Малаховке, где начинающей актрисе дали крошечную роль без слов.


Елена Сергеевна Булгакова

«Ты была моей женой, самой лучшей, незаменимой, очаровательной... Ты была самой лучшей женщиной в мире... Божество мое, мое счастье, моя радость. Я люблю тебя! И если мне суждено будет еще жить, я буду любить тебя всю мою жизнь. Королевушка моя, моя царица, звезда моя, сиявшая мне всегда в моей земной жизни! Ты любила мои вещи, я писал их для тебя... Я люблю тебя, я обожаю тебя! Любовь моя, моя жизнь, жена моя!» - эти слова всего за несколько дней до смерти измученный писатель горячо шептал Елене Сергеевне, благодаря за те двенадцать лет счастья, которые она ему подарила.

Возлюбленная, жена, друг, секретарь, единомышленник... Ее судьба и судьба «Мастера и Маргариты» будто единый роман. Или они сами так захотели, сплетая и расплетая миф своей жизни, звенья которой невозможно разъять, будто единое полотно. И вдвоем искали вечной любви. Внутри и за пределами естества жизни. Искали как опоры.

«Да... Вот я хочу вам сказать, что, несмотря на все, несмотря на то, что бывали моменты черные, совершенно страшные, не тоски, а ужаса перед неудавшейся литературной жизнью, но если вы мне скажете, что у нас, у меня была трагическая жизнь, я вам отвечу: нет! Ни одной секунды. Это была самая светлая жизнь, какую только можно себе выбрать, самая счастливая. Счастливее женщины, какой я тогда была, не было», - писала Елена Сергеевна.


Парадокс Клеопатры

«Носатое чудовище (Ибис), новое проклятие Египта» – по-всякому за глаза поносили ее жрецы. Она больше походила на угловатого подростка, чем на миловидную девушку. Как они могли проморгать, не рассмотреть в этой неказистой девчушке Богиню Нехбет! Она обманула их! Их, самых лучших, самых умных обманщиков этого подлунного мира! Фараон - Верховный Жрец и воплощение Бога на земле - правит днем, таинства совершаются жрецами в тиши ночи. Но в определенные фазы луны эти таинства совершает богиня Нехбет.

Шаг за шагом, незаметно, эта интриганка поднялась на вершину власти. Время было смутное. Много партий боролось за власть. Она одна не боролась, она ее просто взяла и сделала орудием, для своего удовольствия, для своей реализации. Жрецы с ужасом наблюдали – женщина-фараон не цепляется за власть. Она сделала намного хуже – она играла с властью, как с игрушкой. Никакого уважения к традициям, торжествам, праздникам - она сама создавала традиции.

Жрецы роптали, но не могли удержать восторга народа перед Богиней. Победить, отравить, унизить Богиню нельзя. Ее можно только обожать. Забегая вперед, можно сделать вывод, что это именно она разрушила две огромные империи, две цивилизации – Рим и Египет. Она явила миру простую и очень сложную для понимания истину – не дворцы и пирамиды являются главным в жизни, а… Клеопатра не оставила готового ответа - каждый найдет его сам. Ее жизнь, как вспышка света, оставляет на сетчатке глаза долгий мерцающий блик, словно след от молнии.


Марина Цветаева

Родилась Марина Ивановна Цветаева в Москве 26 сентября 1892 г., с субботы на воскресенье, в полночь, на Иоанна Богослова. Она всегда придавала смысловое и едва ли не пророческое значение таким биографическим деталям, где чувствуется порубежность, граница, надлом: «с субботы на воскресенье», «полночь», «на Иоанна Богослова…»

Отец Цветаевой, Иван Владимирович Цветаев, был выходцем из бедного сельского священства. Благодаря незаурядному таланту и трудолюбию, он стал профессором-искусствоведом, знатоком античности. Мать, Мария Александровна Мейн, происходившая из обрусевшей польско-немецкой семьи, была одаренной пианисткой. Поэтому музыкальное начало оказалось исключительно сильным в цветаевском творчестве. Марина Цветаева воспринимала мир, прежде всего, на слух, стремясь найти для уловленного ею звука тождественную по возможности словесно-смысловую форму.

Поэтическое своеобразие Цветаевой сложилось быстро, но не сразу. Однако, с первых книжек, «Вечерний альбом» (1910) и «Волшебный фонарь» (1912), составленных из почти полудетских стихов, в ее творчестве привлекает полнейшая, непринужденная, никем не «зажатая» искренность. Уже тогда она была полностью самой собою. Ни у кого ничего не заимствовать, не подражать — такой Цветаева вышла из детства и такой осталась навсегда.