УЛЫБКА ХОДЖИ НАСРЕДДИНА

Изумруд души ценнее зелёного изумруда – но он не для продажи.
Изумруд души ценнее зелёного изумруда – но он не для продажи.

Портному надоел его ишак. Решил продать, приобрести помоложе.

Ишака купил медник – и что же? Медник стал богат – не трудом своим, но волшебством, таившемся в теле животного. Когда тот кричал, золотые монеты сыпались из воздуха. Он ловил их горстями и ликовал…

Продавец воды – из тех, что возглашают в толпе – зайдя по делу к портному, сообщил тому о богатстве медника.

- Не может быть! – не поверил портной, и отправился посмотреть.

Ишак кричал, и монеты сыпались.

- Нет, - возопил портной, - я продал тебе только скотину. Деньги мои.

- Мои, - воскликнул медник. – Ибо раз мой ишак, то и моё, всё, что с ним связано.

И, схватив ишака, они повели его к судье. Но судья развёл руками – такие дела ему не приходилось решать.

И вот разбогатевший медник и по-прежнему бедный портной предстали перед ликом султана. Страшная стража возвышалась у трона, и на кривых мечах играло солнце.

- Все чудеса могут в этой стране принадлежат только одному человеку мне, - сказал султан, и ишака тотчас забрали.

Более того, шах повелел вернуть всё золото, что возникло волшебным образом. То есть медник вышел таким же бедным, как портной.

- Что ж, - сказал он, - Слава Аллаху я ещё не забыл своё ремесло.



Продавец воды устал от собственных криков.

- Вот бы, - мечтал он, - люди сами подходили и брали воду.

Что-то щёлкнуло в воздухе, верблюды с тюками товаров прошли мимо. Люди устремились к продавцу воды. Воды им надо было много, ибо жара царила тяжёлая, густая.

Он сбивался с ног, бегал за новой водой, потом воскликнул:

- Пусть будет, как раньше, пусть подходят только те, кто услышит мой голос.

И стало.

И ишак кричал, но не сыпалось золото.



- Заговорит!

- Никогда!

Они заспорили, что можно верблюда научить говорить. Заключили пари.

Торговец поставил всё своё – не малое состояние. Другой торговец потирал руки, в предчувствии выигрыша. Они обговорили сроки.

Тот, кто ждал новых денег, вернулся домой, и сел есть.

Он ел много, думая о том, сколько ему достанется, он ел и ел, и никак не мог остановиться, и… упал мёртвым, объевшись.

А второй торговец, праздно учивший верблюда говорить, узнав об этом, вздохнул свободно.

- Всё равно верблюд никогда бы не заговорил. И что меня понесло спорить?



В застенке палач, тараща зенки, пьёт воду. Он терзал столь многих людей, что перестал реагировать на стоны боли.

Он возвращался домой, ел, и заваливался спать. И ему ничего не снилось.

Однажды, ему приснилось всё же – как режут его, жгут, скручивают…

Он стал странствующим дервишем…



Дервиши, медники, портные, султаны.

Базары, крики торговцев воды.

Дворцы, поднимающиеся в небо, и мечети, чьи минареты, кажется, взлетят сейчас.

Марево.

И надо всем – хитрая улыбка Ходжи Насреддина…

ВОСТОЧНЫЕ МАКСИМЫ

1

Верблюда можно выучить говорить, только, если умрёт шах.

2

Изумруд души ценнее зелёного изумруда – но он не для продажи.

3

Твёрдость алмаза не гарантирует твёрдости воли его обладателя.

4

Скука шаха – от всевластия; попытка ограничить его – чревата бездной.

5

Мудрость дервиша выше слов, ибо слова – что камни на земле, глубин под какими не видно.

6

И палач способен осознать греховность своего ремесла – и сделаться дервишем.

Александр Балтин


Коментарии

Добавить Ваш комментарий


Вам будет интересно: