1
Тут из сакральной чаши сделан шлем,
Тут кровь Христа ковшами продаётся,
Тут крест загажен – зарыдает солнце,
Тут Бог, как будто для прелатов нем.
Иисусу тут никто не рад совсем –
Распнут опять, когда вернётся,
И кожу снимут – властный посмеётся:
Для торга подойдёт она затем.
И скульптор отвыкает от работ –
Медузы точно взор ему скуёт –
Взгляд старика – одет он в пурпур – руки.
Но должен быть на небе высший суд.
И нам – несчастным чадам – воздадут
За эту жизнь, за эти муки…
2
Нет глыбы белой, чтобы не сокрыла
В себе скульптуры. И творец
Создаст непревзойдённый образец,
Ему открыта камня мощь и сила.
Громадна глыба. И в себе таила
Мечты и счастье, радости сердец.
И я, сжимая истово резец,
Открою, что века она хранила.
И ни любовь, ни мой удел,
Ни нрав мой, ни проекты разных тел,
Сокрытые в той белизне виною
Моих мучений – их исток далёк.
Блаженство не творю я, одинок.
Труд изводил, и смерть передо мною.
3
Меня пленил не смертный образ, нет –
Мир, неизвестный мне, невозмутимый.
В душе я ощущаю лик незримый –
Духовный от него исходит свет.
Душа богоподобна, ей не мил
Мир внешний, полный красотою мнимой.
Земную грань мой глаз неутомимый
Преодолел, и суммы форм открыл.
В живущем не насытит, знаю, глада
Ни пенная, ни тленная услада.
Всё смертно, что зовёт нас и манит.
Для сердца ядовито сладострастье.
Лишь устремленье к небу единит
Готовых к свету целостного счастья.
