Новая книга стихов известного поэта Александра Балтина «Сумма сумм» не случайно оформлена фотографией Сиенского собора – вся она сродни такому грандиозному построению средневековья, вся – от первой до последней строчки устремлена ввысь, в заоблачность, в запредельность.
Александр Балтин не играет в словесность, не смотрит на искусство, как на изощрённую интеллектуальную забаву. И не возводит разросшуюся повсеместно бессмыслицу в свой творческий принцип. Поэзия – хлеб, поэзия – воздух, вот выводы, напрашивающиеся после прочтения книги.
Воздух метафизики – таинственный и влекущий – пронизывает каждое стихотворение. Тонкость и точность, мягкий пух иронии, оттеняющий мрачность бездн – превращает чтение стихов Балтина в увлекательнейшее занятие.
В книге есть новое, необычное авторское отношение к пространству и времени, к их влиянию на судьбы людские. Тематическое разнообразие поражает, но всегда, о чём бы не писал поэт, какие бы темы не затрагивал свет не оставляет его, окрыляя надеждой.
Известный критик Валентин Оскоцкий статью о творчестве Балтина в журнале «Литературная учёба» (№1, 2002 год) завершил так: ««…выступая в Уфе, на Конгрессе интеллигенции России, я говорил о молодых поэтах и прозаиках, в которых вижу надежду русской литературы. Среди других имён назвал и Александра Балтина. Сознаю: литературным критикам не в меньшей мере, чем политикам, на роду написано, чтобы сбывались не все их прогнозы будущего. В случае с Александром Балтиным мне, признаюсь откровенно, не хотелось бы ошибиться».
Теперь можно сказать с уверенностью – критик не ошибся.
Игорь Ерин
1
Орган - система корневая
Музыки, что стремится ввысь,
Архитектуру оставляя
Внизу, где наши дни сплелись.
Но человек и сам система,
Иль сумма многих величин.
Надёжна стержневая тема –
Даётся голосом глубин.
А сумма сумм – вселенной недра,
И вместе с тем – она сама.
И дух живой откроет щедро
Нам золотые закрома.
2
Отталкиваться от того,
Что есть – порой такое бремя.
Готическое торжество
Справляет угловатый Бремен.
Из крыш, соборов и ветвей
Гнездом закручен старый город.
Не обойдёшься без вестей
Своих фантазий, если молод.
Взгляд вглубь, в сознание своё
Такие дебри открывает!
Спокойное житьё-бытьё
Как чёрный омут испугает.
Жир на душе? Да нет, легка,
Её свеченья, жаль, не вижу.
Порой всего одна строка
В просторы дали выдаст визу.
В такую даль, где облака
Свой войлок отдают низине.
Тогда откроются – пока
Я их не видел и в помине –
Великолепные сады,
Где зреют жизней всех плоды.
ЗВЕЗДА БЫТИЯ
Над каждым, мыслится, своя,
А есть ли общая – не знаю.
И я четвёртый час гуляю
По переулкам бытия.
По переулкам городским
Хожу с понурой головою.
Скажи, черёмуховый дым,
Зачем печаль всегда со мною?
Железная дорога вон,
Синеет станция металлом.
И грай неистовый ворон
Звучит с особенным накалом.
Звезда должна быть бытия –
Без света ждёт неразбериха.
И на ходу слагаю я
Стихи и бормочу их тихо.
ИЗ ЖИЗНИ ПОЭТА
Яичницу жарил на сале,
Шкварки скворчали.
Лента дней пестра и быстра.
Вот уже рябина – подобье костра
(извините меня за банальность
осенних сравнений)
Настроения инфернальность
Исключает набор ступеней
В высоту.
Суету
Я не слишком приемлю,
Но люблю чрезвычайно осеннюю землю.
Мясо роскошных томов
В толстых панцирях переплётов.
Сколь ж слов.
Оборотов!
(…ну, а мне остаётся сознанье тихое –
я тоже сделал хоть что-то,
и, может, по нраву кому-то моя работа.)
Я не изведал в жизни покуда лиха и
Каких-то чрезвычайных страданий.
И дни мои обходятся без рыданий.
Псинка моя резвится –
Маленький рыжий пудель.
А сознание тщится
(моё, конечно) прорваться к сути.
Не быт же основа!
(в субботу всегда деньги есть на бутылку)
Я относился к слову
Может быть, черезмерно пылко.
Оно для меня свято.
Оно и есть бытия любого основа.
Незримый художник картину заката
Покрывает цветом жидкого олова.
КРЕСТ
Жирный воздух, чрезвычайно плотный.
Меж домами – скорбная тропа.
Истекая страстностью животной,
Пахнет потом пёстрая толпа.
Во дворце, роскошном и помпезном,
Римский прокуратор пьёт вино.
Он казался всем вокруг железным,
Но изводит совесть всё равно.
…капли пота, капли крови быстро
скатывались в капсулы в пыли.
До горы желтеющей – не близко.
Вон, мерцая, выросла вдали.
Город серо-чёрный и зелёный
Остаётся позади сейчас.
Мир, сплошной жарою воспалённый,
Будто ей же выдавлен из глаз.
Будто ничего не остаётся,
Кроме силы смерти. Ничего.
Будто всё спалит сегодня солнце,
Серый пепел справит торжество.
Но крестом открыта перспектива,
Рвётся к небу средний, стержневой.
Он сияет ярко, некрасиво –
Силою сакрально-неземной.
Он в себя вбирает всё на свете,
Чтобы дать иную высоту, -
Чтоб все были радостны, как дети,
И отвергли грех и суету.
СНЕЖНАЯ ЗВЕЗДА
Бессмысленно существованье,
Но так по нраву белый снег —
Его хрустальное мерцанье
Рассматривает человек.
И вот уходит ощущенье
Бессмысленности в никуда.
И новое стихотворенье
Зажжётся — снежная звезда.
