* * *
На логику вещей ссылаясь,
Не знаешь о другой, увы –
В какой, сознаньем растворяясь,
Узнал бы логику любви.
ДОМ ФИШЕРА И ДЕТСТВО
Советник статский Фишер дом доходный
Имел в Москве. Классический модерн.
Сам сановитый, плавный, благородный
В особняке жил, начиная день
Неспешно: кофейком из белолобой
Красивой чашки. Дорогой халат.
Дом высится. И, проходя, попробуй
Представить в нём квартиры. Сколь богат
В них быт?
Роскошны арки, тихий дворик,
И за три метра потолков полёт.
Я жил в соседнем доме, и упорен
В мечтах в него вернуться. Он зовёт.
Пульсации его я представляю,
Мне в недра надо прошлого попасть.
Отец, опять позвавший маму-Лялю
Представится: познавший смерти власть
Давным-давно.
Дом Фишера – он рядом.
Советник статский, едущий в авто.
Ему вся жизнь казалась пышным садом.
А я… поэт я, в сущности, никто.
Под арками дом Фишера пройду я,
И выйду к дому старому, где жил.
Под пятьдесят в прошедшем существую,
На будущее, знаю, нету сил.
ДИТЯ ВСЕМИРНОСТИ
Должна бы скорби исключить
Мистерия из тела мира.
Триреме в бесконечность плыть,
Всю роскошь греческого мига
Познав; что отдаёт Ахилл
Приаму тело сына – совесть
Огнём зажжётся в сгустке сил:
Таков он есть: сильней раз в сорок,
Иль в сотню всякого: Ахилл.
До белых лестниц Византии
Дошли… Кто будет здесь уныл,
Сны созерцая золотые?
Средневековые пиры
Религиозности речистой.
Схоластов споры столь остры,
Сколь завершаются не быстро.
Скорбь каплями сочится в мир.
Нет, хлещет штормовым потоком.
Лев абиссинский входит в миф
Всеобщности, и вняв пророкам,
Крест водружает на плечо.
Ацтеки в мяч играют снова.
Египта знания учёл
Мир, ставивший порой на слово.
Из массы вертикальной вод
Мерцает мощно Атлантида.
Творят пространство сгустки воль,
Как шут оскалится обида
Субъекта на объект, хотя
И безднам есть обоснованье.
И птица Рух несёт дитя
Всемирности, как свет познанья.
* * *
Колыбель Алтая велика.
Мистика Белухи обещает
Объяснить века и облака,
Близость к истине всегда смущает.
Языки растут за слоем слой,
Наций многих тонкие кристаллы
Облучают мир своей судьбой,
Из былого вышло то, что стало.
Мощь Алтая, плазмы густота
Била долго из него в реальность.
И – роскошных видов красота,
Никакой пейзаж не есть банальность.
ПОВЕЗЛО
(стихотворение в прозе)
Боявшийся переходить по зебре, обычно шёл к светофору, хотя страх смешон, понимал, и последнее время чаще и чаще стал пользоваться именно зеброй – пользоваться в данном случае смешное понятие: переходить, видя, что машины тормозят исправно, а мчащиеся, если уж слишком силён разгон, пропускал.
Привычка к одиноким прогулкам сформировалась давно; собственно, и сам был одиноким, и непременной прибавкой «донельзя» и кривоватой ухмылкой.
Что ж…
Ходил, примечая и то и это; огибая, к примеру, останкинский пруд любовался оливковым отливом густой воды, и около пруда пахло… как у реки, и можно было долго стоять, смотреть в глубину, где плавно переливались водоросли – миниатюрный лес, великолепное подводное таинственное царство.
Потом возвращался к дому, и там все переходы были со светофорами, все почти, а дальше, не желая возвращаться домой, к жирно-комфортно обосновавшемуся там одиночеству, удлинял маршрут, несмотря на гудящие ноги, удлинял, ныряя во дворы, бродя извилистыми переулками, собирая тени и ракурсы, чьи оттенки больше говорили о жизни, нежели люди.
И вот на зебре… он побежал, водитель, замечтавшийся, видать, успел тормознуть, успел. Обернулся, думая выкрикнуть ругательство, но не стал: противоречило восприятию себя в мире, и с опоздавшим замиранием сердца довершил переход.
Двое прошествовали мимо, равнодушно бросив:
- Повезло.
- Ага, мог не успеть.
* * *
Трансцендентно музыка звучит,
Горечи своей не объясняя.
Музыка садов…не то обид
Собственных, коль жизнь не золотая.
Трансцендентность за пределом сих
Измерений, как постигнешь оную?
Музыка в мозгу рождает стих,
Каждый тему вносит беззаконную
В бытовую явь, где прагматизм
С эгоизмом всё определяют.
Музыка, не объяснишь ли жизнь?
Но в ответ витки её смолкают.
* * *
Ливер человеческий глубок.
Стар, тебя исследуют в больнице.
Боль расскажет, сколь ты одинок,
Жизнью не успевший насладиться.
Выйдя в сквер, упрёшься взглядом в морг:
И посулы оного противны.
Лабиринтом завихрённый мозг
Обещает: всё бесперспективно.
Ливер значит более, чем дух,
Кажется болеющему часто.
Мало мы о духе знаем… Пух
Тополиный, обложивший властно
Явь, как производное от их –
Тополей – весьма высокой жизни.
Много книг. Что уяснил из книг?
Что в духовной не бывать отчизне?..
Или с Дон Кихотом надо путь
Совершать, презрев узоры яви?
Дух сияет. Дух основа. Суть.
Доказать нельзя.
При том не вправе
Отрицать сие - телесных пут
Данник… И тяжёл, как ноша, ливер.
Должен человечек быть счастливым,
Или нет? Ответа не ищу.
Путаются знаки и знаменья.
Тонет современность в мутной пене.
Верить стоит золото-лучу.
