Нападками на Россию Джонсон готовится к знакомству с Путиным

Борис Джонсон назвал своей ошибкой веру в возможность перезагрузить отношения с Россией. Это не первое заявление премьер-министра на эту тему. Хотя на днях, находясь в Эстонии в расположении британских военных, он отметил, что рассчитывает на улучшение отношений с Россией и является оптимистом. Что означает постоянное обращение Джонсона к русской теме и какой сигнал он тем самым подает?

Борис Джонсон долгие годы был журналистом и уже потом пошел в политику. В 2001 году он впервые избрался в палату общин с поста редактора газеты The Spectator, а сейчас, отвечая на их предновогодний опрос «Меняли ли вы когда-нибудь свое мнение?», написал следующее:

«Я изменил свое мнение по вопросу о том, можно ли перезагрузить отношения с Россией. Я действительно думал – как, полагаю, и многие премьер-министры и министры иностранных дел до меня – что мы можем начать с ней заново. Что это великая страна, вместе с которой мы сражались с фашизмом.

Очень, очень прискорбно, что я ошибался».

При этом еще накануне, в субботу, посещая военную базу в эстонской Тапе (где он раздавал рождественский ужин британским солдатам), Джонсон выразил надежду на установление «более теплых отношений» с Россией:

«Мы хотим лучших отношений в сфере экономики, больше торговли, но постоянно присутствует разочарование».

Сказав, что между двумя странами существуют «ужасные проблемы», вроде дела Скрипалей, Джонсон отметил:

«Но я оптимист, мы сталкиваемся с реальными проблемами, но я пытаюсь двигаться дальше».

Конечно, само по себе присутствие британских войск в Прибалтике, на границе с Россией – «прекрасная» демонстрация дружеских чувств к русским. Но Джонсон не видит в этом никакой иронии. Более того, он хочет, чтобы и другие поверили в то, что он написал в The Spectator: мол, мне так жаль, что я хотел поладить с Россией, но ничего не получилось. Естественно, по вине России.

Эту мысль Джонсон проводит более чем настойчиво. Еще в сентябре прошлого года, в ходе поездки в США (тогда он был «рядовым» депутатом – уже не был министром иностранных дел, но еще не стал премьер-министром), он подробно рассуждал на эту тему. Поводом тогда стал вопрос, какова была его самая большая профессиональная ошибка:

«Когда я стал министром иностранных дел, я считал, что не существует объективных причин для того, чтобы мы были настроены столь враждебно по отношению к России. Да, было много причин для того, чтобы быть подозрительным, много причин для того, чтобы быть осторожным. Однако я считал это возможным – я совершил классическую, классическую ошибку, полагая, что можно «перезагрузить» отношения с Россией.

Я хотел установить контакт с Путиным и Сергеем Лавровым и посмотреть, существуют ли области, где нам необходимо установить контакт.

Но затем мне становилось все яснее и яснее, что это напрасная затея».

Вот так вот: я хотел выстроить отношения с русскими, а они не захотели – и продолжили свои козни против Британии. Так говорил Джонсон осенью 2018 года. Но верить ему нельзя, потому что его собственные слова говорят об обратном. Джонсон стал министром иностранных дел летом 2016-го. До этого весь его опыт отношений с русскими сводился к контактам с русскими олигархами и эмигрантами, жившими в Лондоне, мэром которого он был несколько лет. Тогда он приходил на празднование русской масленицы и записывал ролики с поздравлениями на русском. И это была часть его работы с одним из богатых и заметных лондонских землячеств. Не таким большим, как пакистанское, но все же важным для градоначальника.

Хотя среди его контактов в Лондоне были, как теперь выясняется, и интересные персонажи. Например, владелец нескольких британских газет Евгений Лебедев, выросший в Великобритании сын российского миллиардера и бывшего сотрудника спецслужб Александра Лебедева (с которым Джонсон тоже встречался). Но в своем большинстве «лондонские русские» имеют отдаленное отношение не только к русскому народу, но и к России как мировой державе.

А представления Джонсона о России были сформированы в Итоне и Кембридже, то есть были классическим взглядом англосаксонского элитария на восточную деспотию, мешающую Великобритании «править морями».

Став хозяином Форин Офиса, Джонсон получил возможность начать выстраивать отношения между двумя государствами, которые после Крыма находились в очень низкой точке. Но что сделал Джонсон? Если в 2015-м, уже после начала войны санкций и до своего появления в правительстве, он еще мог в своей газетной колонке призвать Британию отложить в сторону свое «мышление времен холодной войны», то, став министром, он никак не мог добраться до Москвы.

Весь 2017 год его поездку откладывали. Сначала из-за саммита НАТО, потом из-за удара США по Сирии. В итоге Джонсон добрался до Москвы лишь в конце декабря. И с чем он приехал?

Еще накануне в своем интервью он сравнил Россию с закрытой и воинственной Спартой, а Запад – с демократичными и культурными Афинами,

обвинил Москву в попытках дестабилизировать Европу и вмешательстве в британский референдум по Брекситу. И самое главное – сказал, что «ни на секунду не верит в то, что можно перезагрузить отношения с Россией»:

«Мы помним трагическую историю Хиллари Клинтон и ее – буквально – «кнопку перезагрузки» отношений с Россией».

То есть зимой 2017-го Джонсон прямо говорит о том, что он не верит в возможность изменить отношения с Россией. После чего приезжает в Москву и пытается поддеть Лаврова, одновременно рассказывая всем, что он русофил, «русофил убежденный, у меня есть предки здесь, в Москве». Что, кстати, тоже смешно. Его прадеда Элиаса Эвери Леви в 13-летнем возрасте увезли в конце XIX века из небольшого литовского городка в Штаты.

Джонсон не верил в возможность улучшения отношений двух стран задолго до дела Скрипаля. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он так разошелся после весны 2018-го. Тогда он начал сравнивать Россию с фашистской Германией (например, говорить о том, что проведение чемпионата мира по футболу в России сопоставимо с Олимпийскими играми в Берлине в 1936 году), призывать Запад покарать Россию новыми санкциями, говорить о том, что испытывает «абсолютное отвращение» к российской власти, которую стал именовать «бандитской клептократией». В общем, внука турецкого подданного (а дед Джонсона был министром внутренних дел Османской империи) понесло. И дело вовсе не в Скрипалях или обманутых надеждах на нормализацию отношений, которых в реальности у Джонсона никогда и не было.

А было желание использовать Россию в британской игре, как Лондон пытался сделать много раз на протяжении четырех с половиной веков отношений двух стран. Игры могли быть разными, касаться Европы или Азии, Франции или Германии, но всегда Британия хотела обвести русских вокруг пальца, стравить с каким-нибудь очередным британским врагом и заставить воевать за свои интересы. Если это не получалось, то включался режим жесткого сдерживания, русские сами объявлялись врагом и исчадием ада, угрожающим свободному (ну или исламскому, как это было в Крымскую войну, или какому-нибудь еще) миру. Вот и все разнообразие британской стратегии по отношению к России.

Проблема Бориса Джонсона в том, что сейчас ему (как и большей части британской элиты) не нужен второй вариант: сдерживание России толком не работает, а бьет по самой Британии. Давить на Россию через дирижирование Европой получается все хуже (дело Скрипаля было редкой удачей, но последней). А после Брексита Лондону нужно будет выстраивать самостоятельные отношения с Москвой. Их уже не будет в рамках ЕС, а те, что существуют в формате Россия – НАТО, можно и вовсе не считать.

При этом у США даже при нынешнем положении Трампа есть контакты с Россией по самым разным линиям, причем не только на высшем уровне (общаются совбезы, спецслужбы, начальники генштабов). Британско-российские отношения лишены всего этого, что не может устраивать Лондон. Борис Джонсон хочет восстановить контакты с Москвой, но не знает, как это сделать так, чтобы его не обвинили в унижении перед русскими.

Поэтому он просто готовится к неизбежному – к знакомству с Путиным. Во время визита в Москву два года назад ему, министру иностранных дел, не предоставили такой возможности. Не исключено, что это лишь раззадорило его в дальнейших нападках на Россию. В наступающем году у Джонсона (а он остается единственным лидером крупной мировой державы, который даже не знаком с российским президентом) наконец-то появится возможность увидеть Путина. Это случится в ноябре в Саудовской Аравии на встрече «большой двадцатки».

Хотя, если Борис и в самом деле хочет наладить личные контакты, ему лучше прилететь 9 мая в Москву. Кремль оценит этот жест.

Петр Акопов