Дело табак

Его очень не любили экстремалы-авангардисты: фу, он превратил МХТ в коммерческий театр. Его не выносили суконные «патриоты» — примерно за то же самое: что превыше всего на свете (даже трансляции «скреп») он ценил театральный успех. Его обожала вся огромная, пестрая, в разное верующая и по-разному голосующая страна. За Шелленберга, за Обломова, за кота Матроскина, и десятки других ролей.

На свет Олег Табаков появился в Саратове — и город так гордится этим, что не только избрал его почетным гражданином, но и при жизни (три года назад) поставил актеру памятник. Год рождения 1935 многое скажет любому нашему человеку: в комплект входят военное детство и голодная вольница. Семья жила в коммуналке, точнее в коммуналках: комната матери принадлежала одной квартире, комната отца — другой, причем были они в разных подъездах, но разделены только стеной, в которой жильцы продолбили дырку. В войну родители-врачи почти не появлялись на горизонте: отец уехал работать на военно-санитарном поезде, мать сутками пропадала в станционном госпитале. Когда война кончилась, выяснилось, что у отца уже другая жизнь, он ушел из семьи — и это так ударило по мальчишке, что десятилетия спустя взрослый человек не решался оставить семью ради другой любви. Пока не вырастут дети. Компанию, к которой парень прибился после войны, в наше время назвали бы подростковой бандой. И отправился бы Олег по тюремным коридорчикам, если бы не мать, во что бы то ни стало решившая вытащить, оградить от дурного влияния. Спасением стал драмкружок. Он же привел к мысли поступать «на актера» в Москве.

Школа-студия МХАТ, где в юном актере сначала видели «положительного героя», а потом распознали комедийный талант (сильно помог Хлестаков). Пятидесятые, раннее начало «оттепели», общее чувство свободного порыва. Табаков был среди молодых актеров, что создали студию, превратившуюся в «Современник». Театр этот вовсе не собирался устраивать эстетических революций — главной идеей было снятие тупого окаменения сороковых с живой традиции Художественного театра. И в идейном плане — никакого диссидентства: молодые актеры (вкупе с ровесниками, сидящими в зале) верили, что проблема не в коммунистических идеях как таковых, а в дурном их воплощении. Когда юный герой Табакова в фильме «Шумный день» по пьесе Виктора Розова шашкой покойного отца рубит с трудом добытую матерью чешскую мебель — это ведь призыв вернуться к идеалам революции, отбросив ценности мещанской жизни. В этот момент Олег стопроцентно совпадает со страной, а страна говорит через актера.

И дальше — такие совпадения продолжаются. Вот только что был идеалист Макар в «Достоянии республики» (1971), а вот уже Шелленберг, умник на службе Рейха (мысль о том, что с властями можно и посотрудничать, ничего такого в этом нет, уже вполне распространяется в 1973-м). Вот Обломов в 1979-м, когда отчетливо звучит в стране мотив «внутренней эмиграции», и один из ее вариантов — эмиграция в классику, а рядом масса замечательных комедийных персонажей (и Людовик XIII в «Трех мушкетерах», и Акакий Ушица в «Ах, водевиль, водевиль», и, конечно, блистательная мисс Юфимия Эндрю в «Мэри Поппинс»). Эскапизм — наше все. Когда страна начала резко меняться, а кинематограф одновременно начал рассыпаться, Табаков сыграл и президента России, и мэра Нью-Йорка, и много кого еще — но жизнь неслась вперед так стремительно, что фильмы за ней не успевали и с реальностью не совпадали. Оттого среди лучших ролей актера в кино — нет работ этих лет. Лучшая его роль стала играться в жизни.

Еще в 1978 году в подвале на улице Чаплыгина был сыгран первый спектакль театральной студии под руководством Табакова, которая потом превратится в один из самых модных театров Москвы. Но официально создание нового театра разрешено лишь в 1986 году — вот тогда и начинается эпоха Табакова-руководителя. Да, с 1970 по 1976 (после ухода Олега Ефремова в Художественный театр), Табаков директорствует в «Современнике». Но главный режиссер там — друг и коллега Галина Волчек, и репертуар, безусловно, определяет она. В «Табакерке» на Чаплыгина Олег Табаков отвечает за все: за афишу, за развитие актеров, стратегию и тактику, ремонт и пожарную безопасность. С его подачи публика узнает таких актеров как Сергей Безруков, Владимир Машков, Евгений Миронов — и худрука вполне устраивает их разность. Главное, что все они любимы публикой.

С этого момента и до конца жизни стратегия Табакова-руководителя — поддержка тех артистов и режиссеров, кого любят зрители. И тех, кого, как он видит, они могут полюбить. В 2000 году, после смерти Олега Ефремова, он становится руководителем Московского Художественного Академического театра имени Чехова (когда МХАТ в 1987 году делился на «мужской» и «женский», на «ефремовский» и «доронинский», Табаков безоговорочно поддержал Ефремова). В 2004 году театр возвращает себе прежнее имя: теперь он просто МХТ, без громкого «академизма». И Табаков, приняв театр, где продавалось менее половины билетов на любой спектакль, быстро доводит продажи до девяноста процентов. Потому что чувствует театр как никто другой. И приглашает на работу самых разных — но всегда успешных людей.

У него получает свой шанс Кирилл Серебренников. Здесь выпускает самые масштабные свои спектакли Константин Богомолов. Берет штурмом столичную публику Юрий Бутусов. Растут будущие руководители крупнейших московских театров — Миндаугас Карбаускис (ныне возглавляющий театр им. Маяковского), Евгений Писарев (худрук театра им. Пушкина). И что-то Табакову в их работах может нравиться, что-то нет (из театра периодически доносятся слухи о выяснениях отношений), но Табаков ориентируется только на успех. И не считает зазорным появление в афише МХТ спектаклей простодушно-коммерческих (вроде «Номера тринадцать» в постановке Владимира Машкова; комикование, говорите? а 18 лет аншлаги).

Табаков лавирует в политике, дружит с провластными людьми, и кажется стопроцентным веселым циником. Но циники не зарабатывают первого инфаркта в 29 лет; не опекают так тщательно учеников, даже чрезвычайно далеких по убеждениям; не позволяют молодым режиссерам ставить вещи, из-за которых возбуждаются «хранители нравственности». Да, идеалист шестидесятых в новом веке стал цепким менеджером, которому в голову не придет портить мебель. Опять-таки полностью совпав со страной.

Оставив массу детей и внуков (и в судьбе каждого он принимал участие, за каждого переживал), в театре он не оставил формального преемника. Оказался в коме после стоматологической операции, то есть не было у Олега Павловича времени подумать о том, что будет после него. Теперь можно ожидать битвы за власть на самых верхах и самых диковинных высказываний претендующих на кресло деятелей культуры. А когда от зрелища этой битвы будет становиться совсем грустно — мы будем пересматривать фильмы с Табаковым.

Анна Гордеева специально для «Ленты.ру»