Облака, как белая пена, как пышно взбитые сливки, как узор из лепестков тонко нарезанного сала, выложенный фантазёром-поваром. Но прохладнее не становится.
Летучие тени слоятся на асфальте, и на мобильные телефоны приходят предупреждения о скорой грозе – со шквальным ветром, и проч.
Жара начала активную работу в июне, забралась в метафизические кручи, достигнув пика в июле, и теперь, в первой половине августа, продолжает играть весьма серьёзную роль – будто рассчитывая на ярые аплодисменты.
- Па, когда Маша приедет?
Сдружился пятилетний малышок с девятилетней девочкой из соседнего дома, вместе играли на площадке, потом втроём стали путешествовать по другим, ища более интересные. Уехала на всё лето: сперва на декаду с мамой в Тунис, потом в деревню – к бабушке с дедушкой.
Малышок, не имеющий чёткого представления о времени (да и не положено ему) всё спрашивает: когда же…
- Скоро¸ малыш, - отвечает пожилой, поздний отец. – Лето уже кончается, последний месяц, значит в конце августа приедет.
- Послезавтра?
- Нет, малыш, попозже…
Роскошные клумбы на ВДНХ, цветы горят жёлтыми, красными, лиловыми, пунцовыми огнями, точно придавая воздуху самому радужные оттенки.
Праздная, пёстрая толпа, и духота и летящие быстро облака, и предстоящая гроза не пугают людей.
Дождей было мало: проходили стремительными полосами, вымачивали окрестность, и снова устанавливалась жара; и асфальт сох прямо на глазах.
Долгое время лета – пролетающее лентой в один миг – в сознанье запечатлено жарою, пышным золотом солнца, прокалённым воздухом.
- Ты знаешь, несколько дней жары, ну, неделя там – интересно, будто в Африку попал. Или в Латинскую Америку. Но когда всё лето – это уж чересчур.
- Да, я тоже не очень как-то жару. Мама у меня вообще от неё больная.
- У вас же дача есть.
- Она там и живёт. Думаешь – легче там? Тоже потоки раскалённые…
Двое идущих не быстро по направлению к метро, обсуждающих… ну, что все обсуждают: быт, жизнь…
Редко встречаются на улице люди, всерьёз, вслух размышляющие о тетраграмматоне.
Если предположить, что стоит о нём размышлять…
…алхимик склоняется над колбой, в которой мерцает золотистой зеленью новооткрытое вещество, и думает: правильно ли он произнесёт важнейшее слово – из четырёх букв.
Он не знает о пражском раввине, уже оживившем фигуру – и Голем, не замечаемый алхимиком, заглядывает в окно лаборатории последнего.
Гомункулус не вылетит из оной.
- Да, мы уже подошли к созданию гомункулуса. Читал – из стволовых клеток сердце вырастили?
- Ну, ещё далеко до подобного результата.
Самолёт разводит в воздухе крахмально-белую полосу, и не зримые силы тотчас начинают растаскивать её.
Вдруг в недрах лета вспомнится про зиму – и ядрёная игра синевато-серебряных снегов точно отсвечивает с летучих облаков.
Будет ливень, или нет?
Где-то мерцают пруды, и озёра точно врезаны в огромные песчаные раковины, а брызги, поднимаемые мальчишками, сияют, как дорогие монеты.
Неужели сам когда-то был мальчишкой?
На детских площадках шумно до вечера, допоздна, до темноты, что стала ленивой.
И завтра проснёшься с рассветом, чтобы поглядеть, как нежно-зелёные и алые полосы будут свершать небесную работу.
