танцовщицы
Если устроить заочный рейтинг великих балерин двадцатого века, кандидаток будет предостаточно. В этом списке Уланова станет соперничать с Плисецкой, а Кшесинская – дышать им обеим в спину. Впрочем, в каждой стране перечень будет сильно различаться. Англичане непременно впишут в него Марго Фонтейн, французы не забудут Сильви Гиллем, американцы не смогут обойтись без Сьюзен Фаррел. Но в одном пункте все списки совпадут. Одно имя знают жители всех государств, где вообще есть балет, и даже тех стран, где его нет. Потому что это имя – Анна Павлова.
По легенде, это была предсмертная фраза Павловой, когда она в 1931 году скончалась в Гааге. Балетный Лебедь стал ее творческим счастьем – и одновременно проклятием: с какого-то момента без «лебединого» антуража Павлова уже не воспринималась. Ее английский особняк Айви-Хаус встречал гостей прудом с лебедями – им подрезали крылья, чтоб не могли улететь. С лебедями балерина любила фотографироваться. Известен ее снимок, где фотограф обыграл действительное сходство – изгиб лебединой шеи и гибкость женской балетной фигуры.
Все началось в 1907 году, когда Павлова заказала петербургскому балетмейстеру Михаилу Фокину номер для благотворительного вечера. Музыкант-любитель, Фокин играл на мандолине и как раз тогда разучивал музыку Сен-Санса из «Карнавала животных». Впоследствии Фокин уверял, что номер он создал за несколько минут. «Это была почти импровизация. Я танцевал впереди, Павлова за мной. Потом танцевала она, а я ходил рядом и немного мял ей руки, поправляя детали поз». Так родились знаменитые 130 секунд танца. Павлова вышла на сцену в традиционной «пачке» белого цвета, отороченной лебяжьим пухом. Ее птица плыла по сцене в умиротворяющем покое. Тогда к названию «Лебедь» еще не приклеился ярлык «умирающий». Это случилось позже, когда Павлова, а вслед за ней и другие танцовщицы привнесли в танец мотивы безвременной гибели, а на груди Лебедя запылал пришпиленный к костюму камень цвета крови.
13 марта 1919 года, 90 лет назад, в холодном и голодном Петрограде, в семье колчаковского офицера Михаила Баронова родилась дочь, которую назвали Ирочкой. Как такое возможно, спросите вы? Дело в том, что к моменту рождения дочери ее отец был, как и многие мужчины того времени, «на фронте». Где и за кого он воюет, доподлинно известно не было. А вот его жена, мать Ирочки, хлебнула горя ничуть не меньше. Ее отец, генерал Александр Вешняков, проживавший в столице Российской империи с женой и пятью детьми, наотрез отказался служить Советской власти. Даже советником. За что и попал в «расстрельные списки».
Каким-то чудом Михаилу удалось отправить на берега Невы весточку о том, что он находится в Одессе и просит супругу Лидию с дочерью поскорее прибыть к нему. Каким образом молодой женщине с малышкой удалось пробраться через несколько линий фронта и районы, где банды «зеленых», «синих», «черных» и прочих анархистов грабили поезда, тоже остается загадкой. Но, тем не менее, в Одессе в конце 1919 года воссоединение семьи произошло.
Михаил не скрывал радости. Когда он впервые в жизни поднял дочурку на руки, разве он мог предположить, какое блестящее будущее ее ожидает? Что встречи с ней будут добиваться такие культовые фигуры ХХ века, как Пабло Пикассо, Сальвадор Дали, Анри Матиcс, Марк Шагал, Игорь Стравинский, Марлен Дитрих, Чарли Чаплин, Адольф Гитлер и многие другие? Нет, в тот момент Михаила мучила только одна мысль, чем накормить завтра девочку, как уберечь в этом всепожирающем пламени Гражданской войны, обеспечить ее право на существование…
Екатерина родилась 2 ноября 1876 года и была третьей дочерью в семье Гельцеров, самой живой, энергичной и подвижной. Одной из самых любимых ее игр была игра в «театр». Дома устраивались целые представления — с костюмами, декорациями и разучиванием ролей. Огромное впечатление произвел на Катю первый балет, уведенный ею в настоящем театре. С того дня девочка неустанно повторяла: «Хочу стать балериной».
Это и радовало, и тревожило ее отца, который видел в дочери некоторые способности, но также хорошо знал, какими трудностями полна жизнь артиста, тем более балетного. Кроме того, он сам, будучи танцовщиком, осознавал, что Катя не обладает идеальными данными для балета, и не был уверен, что непоседливая, переменчивая девочка окажется способной к регулярным нелегким занятиям. Однако настойчивость дочери победила, и в 1866 году Василий Федорович подал прошение о зачислении его дочери Екатерины в театральное училище. Экзамены она выдержала успешно и была зачислена в первый класс.
В отличие от петербургского училища, в московском воспитанницы с первого же класса находились на полном пансионе и бывать дома могли лишь по выходным. Это не долго огорчало общительную Катю Гельцер, которая быстро обзавелась подругами. Но вот другое опасение ее отца оправдалось — девочка никак не могла привыкнуть к строгой дисциплине и ежедневным многочасовым, монотонным и скучным занятиям. Кроме того, в первом классе ее преподавателем был Ираклий Никитин, который вел уроки сухо и не умел заинтересовать своих маленьких учениц.
Очевидно, фотографии выдающейся балерины Матильды Феликсовны Кшесинской не передают вполне очарования этой незаурядной женщины. Хотя, судя по восторженным откликам современников, поклонников ее женского и сценического дара, оно было безусловным. Просто статика весьма несовершенных фотоснимков, запечатлевших низкорослую, коротконогую даму с мелкими чертами лица, которое сегодня можно назвать разве что миловидным, вовсе не иллюстрирует письменные свидетельства о живости натуры, харизматическом обаянии и чарующей пластике Кшесинской. Да и представления о женской красоте претерпели за столетие с лишним большие изменения.
На сценическую стезю Матильда Кшесинская была обречена по рождению: ее дед был знаменитым скрипачом, певцом и драматическим актером, не один год на сцене танцевала мать, пока не вышла замуж за балетного артиста Леде и целиком не отдала себя семье, и отец, Феликс-Адам Кшесинский, также был известным танцором, звездным исполнителем мазурки. Маля была последним (тринадцатым!) ребенком в повторном браке овдовевшей матери и с младых ногтей воспитывалась за кулисами театра. В 8 лет поступила в Императорское Театральное училище (где уже учились ее старшие сестра Юлия и брат Иосиф), а уже через год дебютировала в балете "Дон Кихот".
Конечно, ее путь на сцену в известной мере был облегчен - еще в балетной школе при Александринском театре все Кшесинские находились на привилегированном положении: остальные воспитанники 10 лет жили там, как в интернате, лишь Малечка с братом и сестрой приезжала на занятия из дома. Но для той головокружительной карьеры, которую сделала Матильда Кшесинская, ей потребовались и подлинный талант, и непомерное тщеславие, и мастерство плести интриги в жесткой конкурентной борьбе. И еще - участие в ее судьбе царского двора, для которого, перефразируя одно известное изречение, из всех искусств важнейшим являлся балет...
Великая, божественная, несравненная, совершенная, assoluta - более ста лет самые великолепные эпитеты сопровождают имя Анны Павловой. Так же, как самые противоречивые слухи о ее жизни.
Она вообще не должна была стать балериной из-за постоянных детских недомоганий: она родилась семимесячной и мать-прачка выдерживала ее в вате, опасаясь воспаления легких.
Взрослой женщиной она удивляла всех железным здоровьем - результатом ежедневных ледяных обливаний. Кстати, в балетную школу Нюра поступила тоже вопреки всем обстоятельствам (внебрачная дочь караима, почти иудея, плюс, по тогдашним меркам, неказистая худышка). И тем не менее к шестнадцати годам гадкий утенок обернулся лебедем, предъявив артистической карьере задатки своенравной примы и простодушного ребенка.
