Я доказала более, чем хотела
Я доказала более, чем хотела,
даже чего доказывать не желала.
Мне доставалось много свистков из зала.
Аплодисментов тоже поприлетело.
Я, как алкаш, равнодушна и к тем, и к этим -
лишь бы покрепче в голову ударяло...
Ты был моей излюбленной теоремой,
я для тебя, наверное, аксиомой.
Море моё спокойнее всех морей, мой
берег всё так же зелен и пахнет домом:
дымом, покосным лугом и тёплым хлебом.
Небом моим никак не напиться вдоволь,
риск захлебнуться более, чем возможен...
Кто не рискует, не открывает Asti,
не познаёт ни силы своей, ни страсти.
Вкуса победы не постигает тоже -
сладкой такой, доставшейся не без боя
над теоремой, имя которой - счастье.
С другой стороны
Выпроси у меня, вымоли это право,
Сжать в кулаке серебряные ключи.
Пусть у кого-то истово хлопают крылья справа -
Сердце твоё с другой стороны стучит.
Праведным будет пусть совестно и неловко -
Каяться только грешникам по плечу.
Если Всевышний искренне создал меня чертовкой,
Спорить я с ним не буду и не хочу.
Я тебя не гоню, только и не неволю,
Ты от меня и вольный не убежишь
Ты меня держишь крепко. Ты можешь себе позволить
Выбрать любовь такую, ценою в жизнь.
Только так
Опалит за рекой в перелесках листву,
И проступит румянец рябин в позолоте.
И тогда я, очнувшись, тебя позову -
Незнакомого Бога, из крови и плоти.
Отзовётся лишь крик улетающих птиц,
Тяжких капель дождя неумолчное пенье,
Эхо сонного леса, да трепет зарниц -
Цвета крови разбитых о камни коленей.
И потянется жизнь в ожиданьи тебя,
Мой очаг будет теплиться пламенем новым
И на шорох любой отзываться, любя,
Светлым, ласковым именем Бога Живого.
Девять зим буду ждать твоих лёгких шагов,
Девять вёсен встречать, не ропща и не каясь -
Разве было - иных привечала Богов?
Мне ли, верной, себя предавать, отрекаясь?
Ты придёшь на исходе десятой зимы,
Ярко вспыхнет очаг, дым поднимется в воздух -
В стылый воздух моей добровольной тюрьмы.
Ты едва ли поймёшь, что пришёл слишком поздно...
Мне достанет упрямства отвергнуть того,
О котором я песни слагала годами.
И рассеять улыбки твоей волшебство
Обереги кидая в дрожащее пламя -
Раскалить добела, положить на ладонь,
Выдыхая туманное облачко боли:
- Не тебя ли звала? А теперь охолонь,
Я забыла и больше тебя не неволю!
...как от жара легко распадается плоть,
Отмеряя страдания новую меру!..
Не смотри на меня! Я смогла побороть
Три беды
- и любовь, и надежду, и веру.
Протяну тебе руку: - Не страшно - держись,
Обожгись о попытку быть гордым и смелым -
Только так, через смерть, посвящаются в жизнь,
Только через разлуку становятся целым.
И уверенно ляжет ладонь на металл,
И ты примешь безропотно те же ожоги,
Потому что ещё никогда не видал,
Чтобы люди любили сильнее, чем Боги...
И опустится ночь, и погаснет очаг,
Будет ветер шептать колыбельные рекам...
Робкой нежностью пальцев на сильных плечах,
Ты почувствуешь, как это - быть Человеком.
Хрупкая...
Это кто-то добрый, нечаянно гасит свет,
Сигаретой, наспех задавленной о бетон.
И упрямо губы прошепчут тебе: - Привет...
Оставляя горечь прощания на потом.
Нет, не так - оставляя в прошлом удар: "Прощай..."
Мы и так поломаны болью на сто частей.
И на лист ложится: "Не ждать и не обещать" -
Разве так уж важно, что правильней и честней?
Что не в тон тепло монохромной изнанке тьмы,
Что не видно красок и кисти летят из рук?..
Мы мараем холст, нарушаем, прощаем, мы
Слишком целое, неделимое для разлук.
Ни единой крошечной вечности за душой,
Да и если вдуматься - незачем и не впрок.
Без надежды, знаешь, во что бы ты ни ушёл,
Всё равно останешься грустен и одинок.
Посмотри в глаза и увидишь на дне любовь -
Истекает кровью, едва ли спасут врачи...
Мы почти убили её перестрелкой слов.
Мы почти убили... Довольно. Давай лечить.
Я смешаю чистую нежность и звонкий смех,
Ты добавишь немного мудрости и тепла,
Мы зажжем огонь, не позволив сгуститься тьме,
И увидим - хрупкая веточка ожила.
Расцвела сиренью, в ответ обогрела нас,
Из зимы и стылости в лето нас уводя,
Где на фоне неба, оттенка любимых глаз,
Зреют тёмные вишни в чистых слезах дождя.
