ПАЛЬЦЫ ДНЕЙ

Пальцы дней на судьбах всех играют. Сколь реинкарнацию в себе Люди жизни часто ощущают? (люди смерти – те в иной судьбе).
Я Собесского видал в разливе Битвы, где турецкий был напор Остановлен – тяжелы массивы Трупов, будто жизни многих – сор.
Мальчик в мячик во дворе играет – Одинок, сие не тяготит. Августа день долго догорает, И двора весьма приятен вид.
Пальцы дней хоронят человека, Нового на смену предложив. Много всех. И у любого века Хватит самых разных перспектив.
Пальцы дней касаются железа Боли, равно бархата любви. А небес торжественная бездна Так добра, как не поймёте вы.
Жемчуга и аметисты сути Жизни, и опаловый мотив – Всё для избавление от мути Душ, чтоб каждый был весьма красив.
Пальцы дней ведут, влекут, ласкают, Книги открывают – и плоды Помогают вырастить – такая Радость! Что ж порой печален ты?
И банальность на вопрос ответа Растворится в летней массе света.

Прощайте, скалистые горы – Я на ночь мальчишке пою, Как ты пел мне, папа – в котором Году? Что неважно в раю. Ты где, папа? Видишь ли внука С таких запредельных высот, С какими нет связи у звука, У мысли, у прочих щедрот Земных?.. И пою я мальчишке, Как ты пел мне, папа, пою – Писавший различные книжки, И жизнь в них вложивший свою.

Левиафан войны давно Мне дружествен. С Веспасианом Я пил ромейское вино, Был от него не очень пьяным.
Я с Морицом Оранским вёл Беседы о варьянтах штурма. И я с Евгением прошёл Атаки, бурные безумно.
Собесский мчался на коне… Я был там, ведал знак победы – Тяжёл он, тяжелей камней, И от него так мало света.
Не верите, мой генерал? Считаете – я раб фантазий? Но, согласитесь, побеждал Не раз в Европе я и Азии.
Левиафан войны тяжёл – Ему воды не надо, ибо Кровь есть питания глагол, И не его сей скорбный выбор.
Я от побед устал, устал И от смертей, и поражений. Я пью один, мой генерал, Заложник собственных решений,
Приказов, прочего. Я пью. Маневры, флеши, окруженья, Они – жестоких воль уют, Иль адовой цепочки звенья.
Меня убьют в сто первый раз – Быть проигравшим интересней, Чем победителем. Сейчас Я понял – я: воитель вечный.
Я пью, мой генерал, пока В походной старенькой палатке, Не ведая, сколь велика За все победы будет плата.

Моих мечтаний Атлантида Уходит под воду судьбы. Роскошные сияли виды, Словес не требуя судьи.
И громоздились крыши планов, Белея, золотом горя. В них, мнилось, не было изъянов, Однако, мнилось это зря.
И лестниц строф сияло много, И прозы улицы текли. Вставали парки мыслей строго На фоне вод среди земли.
И я входил в библиотеки С таинственною тишиной. И мудрости манили реки Книг – золотой и не земной.
И медитации дворцами Был зачарован бедный мозг. Жизнь уходила с облаками, И открывались дали звёзд.
А воды жизни ради хлеба Мой чудный остров утопить Готовы были – алчно, слепо, Мечтами, мол, не можно жить.

С крюков свисают туши пищи, а Хлеба массивны, как сыры, всё сочно. Легионеры, для каких война Привычна, тут скучают – это точно. В плаще на ослике проедет сам Начальник тайной стражи. Скоро казни. Что было ночью… Гефсиманский сад Поведает едва ль. Пророку разве. Легионерам разогнать толпу Так просто. А базар торгует бурно. И ведать человечества тропу Грядущую сейчас чрезмерно трудно.

Лопушистый хрен, лиловый клевер, Белый тоже из травы глядит. Дачной жизни очевидный вектор – Летняя истома ворожит. Воду из колодца извлекая, Обольёшься. Густо шмель гудит. Солнечность, густая и литая, Всякий чудным представляет вид. Заросли малины, а напротив Пышного крыжовника шатры. Ящерка мелькнёт – поймать не против, Детские припомнивши миры, А поймавши, отпустить… И печку Растопив, обед готовить. Смак Жизни. И поев, пойти на речку, Синева её – небесный знак.

Ещё сквозь воды собственного мозга Родную Атлантиду видел я. Вздымались башни белые громоздко, Не зная о кончине бытия.
Меня тоска брала о тайнознанье Утраченном, когда в Египте жил. Волшебной родины своей мерцанья Один из уцелевших я – хранил.
Насколько правдой было всё? Не знаю. Бог всё ли сохраняет? Я молчу, Ища всегда в действительности знаки, О возвращеньи пестуя мечту.