Подарите мне крылья… Получится? В День рождения или к весне… Я не стану сомненьями мучаться – Как мне быть и зачем они мне. Мне хотелось бы белые-белые, Чтоб ложилось перо на перо, Чтобы мысли, негаданно смелые, Не сломали в полете крыло.
Парижанин, город был его – В кровь, и плоть, и кость как будто вплавлен. Город любит тех, кто торжество Мог стяжать, а тех, кто обесславлен, Не заметит. Он такой – Париж.
Мы только пылинки В луче золотом, Мы только снежинки Над теплым ручьем. Мы странные люди, Мы странно живем, Мы были и будем, Пусть даже умрем.
Там, за холодным льдом стекла Не видно света от порош - Ветра из северной страны Всю ночь роняли снегопад… Ах, если б только ты могла В тот самый миг, когда уснёшь В мои несбывшиеся сны Входить, как прежде - наугад.
Вот она, тишина, с говором слёз небесных, мокнет асфальт седой - снова почти брюнет. Лопнет одна струна, не допоётся песня, ноты зальёт водой, звуки сойдут на нет.
Вырезки газетные желтеют. В них о Матовой читал, её Голос не представить – не умеют Строчки передать. Что ж, забытьё? Просто жизнь была ей интересней, И всегда вокруг ученики. Может, жизнь была по сути песней? Песни золотые огоньки.
Он был податлив и текуч - Струился, как вода. Он запирал всегда на ключ Улыбку и слова. И сторонился острых тем, Терпеть не мог углы, И убегал от всех проблем В придуманные сны.
Крестовская церковь в форме креста, Ветки креста портиками завершались. Десятью окнами события освещались Церкви, - а событие церкви всегда высота.
Так бывает нечасто, Так бывает нередко. Мы в себя, в свое счастье Бьем, не целясь, но метко. Слово - пуля шальная В сердце острою болью. Убивает, не зная,
Жёлтая, истрёпанная книга, Лентою проклеена она. Книгочейство – может, это иго, Что лишает радости и сна?
Одиночество - слово без дна... И любовь мне не впрок, понимаешь? Я с тобой... А по сути - одна... Я скучаю. Ты тоже скучаешь... Одиночество - белая нить,
ВЕЧНОСТИ МОХ
МЫ ИЗ ЗАТОНУВШЕЙ АТЛАНТИДЫ (продолжение)
Листья
МЫ ИЗ ЗАТОНУВШЕЙ АТЛАНТИДЫ
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Уходить нетрудно
ПАСХАЛЬНОЕ