Нет автора
Опять припомнила случай. Что-то подобное в нашей семье уже было. Повторяется иногда наработанный опыт. Из экстремальной жизни эпизод. Росли сыночки, а я училась в институте. Где жила, там и училась, а студентки со всех городов прибыли. Часто многим из них приходилось ночевать в девятиметровке нашей.
Огромный клубок рвущейся к небесам плазмы, переливающийся цветами от багрового к нежно-желтому. Глухая стена, отгородившая их от внешнего мира. И запах, и дрожь горячих тел...
Когда вы задаетесь этим вопросом, все остальное отходит на задний план. Желание похудеть отнимает зрение и опустошает карманы, ибо ничего и никого не видишь, да и деньги кончились.
Уже поняла, настроение себе выстраиваем мы сами. Не зря уверяют же: «Человек кузнец своего счастья!» К сожалению, не всегда весёлый дух даже в самом богатом теле живёт, потому и не часто хотим улыбаться...
Выйдя замуж в двадцать шесть лет, Варвара Дмитриевна Орлова оставила за собой девичью фамилию. Варвара была дальней родственницей орденоносной артистки, плясавшей на пушке в Цирке, и знала, откуда пошла их общая фамилия. Гордость не позволяла стать Тарасовой. И детей, родившихся с разницей в год - сына Виктора и дочь Анастасию - она записала как Орловых.
Рисовать много, забывая обо всем, она начала в юном возрасте. Любимое детское увлечение стало призванием. Да и не могла Зина не стать художником, - ее путь, казалось, был предопределен с рождения: девочка росла в семье, где все были творческими личностями.
Никогда не задумывалась, о количествах одиночества. А на досуге, просматривая свою жизнь, поняла, если покопаться, их такое количество этого самого «счастья» можно отыскать. Просто нескончаемое… Но, чтобы вас не утомлять и свою душу не надорвать, все виды одиночеств описывать не стану. А, вспоминая о своих случаях, обдумаю варианты борьбы с этим извергом, называемым одиночество.
Не каждой женщине, перешагнувшей тридцатилетний рубеж, приятно просыпаться одной. В одиночестве завтракать. Уходить без дежурного поцелуя на работу. И возвращаться в пустую квартиру, где нельзя завести даже кошку, поскольку любая мурка сойдет с ума, находясь целыми днями в замкнутом пространстве.
Она стояла у окна, прижавшись лбом к стеклу. В Москве осень. Она ощущала осень кожей, ловила ее терпкий запах, чувствовала на щеке прикосновение холодного дыхания. Она была одинока, как эта осень, поздняя, задумчивая, трогательно печальная. Мысли разлетелись как пожухлые листья, танцевали в воздухе свой прощальный танец.
Утром она проснулась от удара по носу. Ребенок раскинул руки, продолжал спать. Тата медленно, стараясь не шуметь, сползла на пол. Прошла на кухню, поставила на плиту чайник. Открыла свою старенькую «раскладушку» полистала записную книжку. Нашла короткую запись «мент».
